Читать книгу "Спаси меня  - Мона Кастен"

Моя жизнь поделена на цвета.

Зеленый – важное!

Бирюзовый – школа.

Розовый – организационный комитет Макстон-холла.

Фиолетовый – семья.

Оранжевый – питание и спорт.

То, что я должна сделать сегодня: фиолетовым (сфотографировать Эмбер в новом прикиде), зеленым (купить ручки), бирюзовым (попросить у миссис Уэйкфилд учебные материалы для работы по математике). Самое приятное на свете занятие – отмечать галочкой в моем списке то, что сделано. Иногда я специально записываю задания, которые давно закончила, чтобы вечером их отметить. Для этого я использую незаметный светло-серый цвет, чтобы не чувствовать себя совсем жуликом.

Если открыть ежедневник, можно увидеть, что мои будни состоят из зеленого, бирюзового и розового цветов. Но ровно неделю назад, в начале нового учебного года, я стала использовать особую ручку:

Золотой – Оксфорд.

Первая задача, выделенная новым цветом, звучала так:

Взять у мистера Саттона рекомендательное письмо.

Я провела пальцем по блестящим буквам. Остался всего лишь год. Последний год в колледже Макстон-холл. Мне совсем не верится, что впереди меня ждет что-то новое. Пройдет каких-то 365 дней, и я буду гордо сидеть на семинаре по политологии и слушать самых образованных в мире людей.

Во мне все кипит от волнения при мысли о том, что уже совсем скоро я пойму, исполнится ли моя самая заветная мечта. Справлюсь ли я, смогу ли учиться. В Оксфорде.

В моей семье еще никто не получал высшего образования, но я-то знаю: напрасно родители неохотно улыбнулись, когда я впервые объявила им, что хочу изучать философию, политологию и экономику в Оксфорде. Мне тогда было семь.

Но и сейчас – десять лет спустя – мои намерения не изменились, а до цели уже и рукой подать. Мне по-прежнему кажется, что я сплю, ведь все зашло так далеко. Я то и дело ловлю себя на мысли, что до сих пор боюсь вдруг проснуться и осознать, что хожу в свою старую школу, а не в знаменитую Макстон-холл – самую престижную частную школу в Англии.

Я взглянула на часы, висящие в классе над массивной деревянной дверью. Еще три минуты. Задания, которые мы должны сегодня выполнить, я сделала вчера вечером, и теперь мне оставалось только ждать конца урока. Я нетерпеливо дрыгала правой ногой, за что моментально получила кулаком в бок.

– Ай. – Я зашипела и хотела ударить в ответ, но Лин была проворнее и увернулась. У нее невероятные рефлексы. Думаю, все благодаря тому, что она еще с начальной школы брала уроки фехтования. Там ведь так и надо колоть – быстро, как кобра.

– Прекрати дергаться, – сказала она в ответ, не отрывая взгляда от своего исписанного листа. – Ты дико нервируешь.

Это меня удивило. Лин никогда не нервничает. По крайней мере не настолько, чтобы в этом признаться или как-то это показать. Но сейчас я и впрямь заметила в ее глазах какую-то тревогу.

– Прости, я уже не могу. – Я продолжила гладить кончиками пальцев золотые буквы. За последние два года я сделала все, чтобы держаться вровень с одноклассниками. Чтобы стать лучшей. Чтобы все увидели, что я достойна учиться в Макстон-холле. А теперь, когда начался процесс подачи документов в университеты, я просто умираю от волнения. И то что с Лин, по-видимому, творится то же самое, немного радует.

– Ну что, плакаты наконец доехали? – спросила Лин. Она покосилась на меня, и черная прядь волос упала ей на лицо. Она нетерпеливо смахнула ее со лба.

Я отрицательно покачала головой:

– Еще нет. Сегодня после обеда обязательно привезут.

– О’кей. Развесим их завтра после биологии?

Я указала на соответствующую розовую строчку в моем ежедневнике, и Лин удовлетворенно кивнула. Я опять посмотрела на часы. Еле удержалась, чтобы снова не начать дрыгать ногой.

Вместо этого принялась потихоньку раскладывать разноцветные ручки. Они все должны лежать ровно в ряд, и это занятие занимает меня на какое-то время.

Но золотую ручку я не убрала, а засунула под узкую резинку ежедневника. Я повернула ее колпачок, чтобы он смотрел вперед. Только так я чувствовала, что все правильно.

Когда звонок наконец прозвенел, Лин быстро вскочила с места. Я с удивлением взглянула на нее.

– Не смотри так, – сказала она, вешая сумку на плечо. – Ты первая начала!

Я ничего не ответила, лишь ухмыльнулась и собрала свои вещи.

Мы с Лин первыми вышли из класса. Быстрым шагом пересекли западное крыло Макстон-холла и свернули налево в коридор.

В первые недели обучения я постоянно путалась в огромном здании и не раз опаздывала на уроки. Мне было ужасно стыдно, хоть учителя и уверяли меня, что такое в Макстон-холле случается со всеми новенькими. Школа напоминала замок: пять этажей, южное, западное и восточное крыло и три отдельных корпуса, в которых проходили уроки музыки и информатики. Бесконечные повороты и ответвления, в которых легко заблудиться. А тот факт, что не каждая лестница приведет тебя на соседний этаж, некоторых мог привести в отчаяние.

Но, поплутав несколько раз по школе, теперь я знала ее как свои пять пальцев.

Я уверена, что смогла бы найти дорогу к кабинету мистера Саттона с завязанными глазами.

– Мне тоже надо было попросить мистера Саттона написать рекомендательное письмо. – Проворчала Лин, пока мы шли вдоль коридора. Высокие стены справа от нас были украшены венецианскими масками – арт-проект выпускников прошлого года. Я уже как-то останавливалась, чтобы полюбоваться этими затейливыми вещами.

– Почему? – спросила я и мысленно наметила, что надо попросить убрать эти маски в надежное место, потому что в выходные мы развесим здесь афиши для вечеринки «Снова в школу».

– Мистер Саттон хорошо к нам относится с тех пор, как мы в прошлом году организовали выпускной вечер, и он знает, какие мы активные и как вкалываем. И к тому же он молодой, амбициозный, и сам не так давно закончил Оксфорд. Господи, по щекам бы себя отхлестала за то, что эта идея не пришла в голову раньше.

Я похлопала Лин по плечу.

– Миссис Марр тоже училась в Оксфорде. И вообще, мне кажется, что там выше ценится рекомендация от учителя, у которого побольше опыта, чем у мистера Саттона.

Она недоверчиво покосилась на меня.

– Ты уже жалеешь, что обратилась к нему?